В 12 лет я была на редкость безобразным ребенком: очень худой прыщавый глист в обмороке с большой башкой и кривыми зубами . Моя мама меня стеснялась и весь пубертатный период держала меня подальше от родственников и знакомых , на все лето отправляла меня в пионерский лагерь .

Пионерлагерь состоял из бараков с детьми , домика администрации и четырех туалетов . Сортиры состояли из кирпичной коробки , ямы , закрывающего эту яму деревянного настила с дырками и дерьма с хлоркой . Дерьмо с хлоркой смердели , поэтому сортиры предусмотрительно строили как можно дальше от жилых помещений и обсаживали их кустами .

Девчонки долго думали , что я мальчишка ... В общем , со мной не дружили . В ту роковую ночь полуночный понос стал моим единственным товарищем . Срал весь лагерь: незрелые фрукты , грязные руки повара и всякое дерьмо , которое ели пионеры с голодухи сделали свое черное дело . Дырки в тубзике были обосраны расстроенными желудками 400 человек и девчонки ходили гадить парами : одна гадит , другая светит фонарем , чтоб первая не влезла в продукты распада предшественниц . Мне никто не хотел светить фонарем , поэтому в ту ночь я высеривала солянку в гордом одиночестве; в бледном свете фонаря были видны только очертания , и , сидя в сортире , я смирилась с тем , что уже влезла в чье - то скользкое[censored] .

Вдруг какая-то тень кинулась прямо на меня , я заорала , резко дернула неустойчивым туловищем , ноги проехались по чьему - то поносу и я вошла в очко как хорошо смазанная пуля . Fuck! Летучая мышь загнала меня по пояс в кучу говна , над головой смутно виднелось очко , если кто-нибудь сейчас придет гадить , то состояние мое сильно ухудшится . Надо выбираться!

Через полчаса , пыхтя и тихо матерясь , я достала до очка руками: это , блин , было крайне сложно - все твердые опоры были склизкими , как сопли! Ухватившись за края дыры , я подтянулась и высунула голову : от свежего ветерка закружилась голова и я удержалась на с трудом доставшихся позициях только волей к свободе . Подтянулась еще и оперлась на руки : нужно за что - то ухватиться , чтоб не соскользнуть . Все вокруг было скользким , ухватиться можно было только за поперечную деревянную балку в полуметре от меня , я с остервенением пыталась до нее дотянуться , шипя от натуги: - Ну ! Иди же сюда! Дай , я до тебя достану!..

Неожиданно меня ослепила яркая вспышка света , потом какой-то не то всхлип , не то стон , и глухой удар - я перепугалась и... скатилась обратно . Еще полчаса - и я снова над очком . Так . Тянемся... Все . Я ухватилась за балку и вылезла на цементный пол чуть дыша от радости . Отдышавшись , решила переть к реке отмываться .

Метрах в пяти от сортира валялся директор , рядом с ним лежал разбитый фонарь, подох что ли ? Я пошла на речку , отодраилась как сумела , а затем кликнула людей: может и не окочурился еще , спасти можно .

На утро нам сообщили , что у директора был удар , возвратился в лагерь он лишь под конец смены . Говорить он не мог , сидел весь день на крыльце и ему нравилось , когда к нему приходили дети . Я навещала его частенько , он меня как то поособенному любил - ведь собственно я тогда позвала к нему людей .

На следующий год нам сказали , что перед самой смертью директор ненадолго пришел в себя . Он сказал , что в ту ночь он обходил территорию лагеря , случайно услышал странное пыхтение в сортире и открыл дверь .

На него из зловонной дыры лез адский говняный лупоглазый глист , тянул к нему щупальца и шипел:

- Ну-у-у... Иди же сюда-а.... Дай , я до тебя доссстануууу!..

За лупоглазую неприятно , конечно ....